Символистский код в поэзии Д.Ревякина: анаграмма как способ семантической организации

Опубликовано: Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. Филология и искусствоведение. Научный журнал. № 1 (2), Киров, 2009г. Стр.: 18 - 20.

Темиршина О.Р., к.филол. н., ЯГУ (филиал в г.Нерюнгри)
Авилова Е.Р., аспирантка кафедры русской филологии, ЯГУ (филиал в г.Нерюнгри)

Поэтика символа является поэтикой по преимуществу парадигматической. Это обозначает, что образы, входящие в символическую систему смысла в творчестве того или иного автора, как бы рассыпаны по всему корпусу его текстов. Поэтому для адекватного восприятия тексты символистского типа нужно читать, не столько «по горизонтали» (то есть линейно), сколько - воспользуемся метафорой К.Леви-Строса – как «оркестровую партитуру», «по вертикали»[1]. Так в символистских текстах возникают обратно пропорциональные отношения между семантикой и синтаксисом. При этом установка на семантические парадигмы ослабляет синтагматическую связность текста, что приводит к доминированию семантических факторов над синтаксическими[2].

Тем не менее, символистские тексты характеризуются исключительной семантической целостностью, что связано с тем, что все элементы той или иной парадигмы представляют собой один топически варьируемый образ. Такой способ построения текста заставляет искать дополнительные способы связности текста, не относящиеся к традиционным синтаксическим. Один из таких способов – анаграмма[3].

Анаграмматическое построение текста зачастую связано с поэтикой символа. Если предположить, что в соответствии с мифопоэтическим принципом все элементы семантической парадигмы пронизывает некое общее значение (которое делает их тождественными), то эта смысловая структура с необходимостью проявляется в анаграмме. Анаграмма в таком контексте выражает центростремительные семантические тенденции, обеспечивающие «нераздельность-неслиянность» символа.

С точки зрения создателя текста анаграмма – это проекция звуков с оси синтагмы на ось парадигмы. То есть ключевое слово разбивается на звуковые комплексы, которые затем обнаруживаются в других словах. Задача читателя (исследователя) проделать обратную работу с парадигмы перевести в синтагму и прийти к ключевому слову.

Трудность выявления анаграмм связана с тем, что существует смежные явления ассонанса и аллитерации, которые не предполагают семантической составляющей. Возможно, что при выявлении анаграмматических построений необходимо ориентироваться на синтаксический и семантический критерии в их взаимообусловленности: скорее всего анаграмматической зашифровке будет подвергаться слово, (1) либо связанное с основным мотивно-тематическим комплексом текста, (2) либо стоящее в сильной текстовой позиции (начало текста, конец, рама текста), (3) либо так или иначе маркированное. Эти критерии сильно ограничивают поле выявления анаграмм, но, тем не менее, позволяют корректно выявить те или иные анаграмматические построения.

Мы считаем, что использование анаграмм связано с «прагматикой» текста. Другими словами, слово в подобном поэтическом контексте должно быть действенным. Прагматика здесь – прямое воздействие через поэтическую форму, которая на уровне морфемики и фонетики позволяет воссоздать ключевое слово.

Анаграммное письмо характерно прежде всего для религиозно-мифологических текстов, где изначальная функция слова воздействовать на сознание реципиента. Интересно отметить, что Вяч.Иванов, исследуя в звукосемантическом аспекте поэзию Пушкина также выделял это «качество» художественного слова. Ср.: «Это общее явление, которое прежде всего имеют в виду, когда говорят о так называемой «инструментовке стиха», уместно рассматривать как «прием» лишь поскольку речь идет о сознательном применении технических средств художественной выразительности. Но корни его лежат глубже, в первоначальном импульсе к созданию неизменной и магически-действенной, не благозвучием (в нашем смысле), а нерасторжимым созвучием связанной и связующей волю богов и людей словесной формулы, какою в эпоху, еще чуждую художества, является стих в его исконной цели и древнейшем виде заклинания и зарока»[4].

Ярким примером анаграммного письма является поэзия Д.Ревякина, специфика которой заключается в том, что в ней прослеживаются литературные традиции русского модернизма, реализующиеся не только на мотивно-образном, но и на структурном уровне.

В символизме и поэтическом авангарде отчетливо проявляются теургические тенденции, с которыми связывается концепция слова, основанная на намеренном разрушении традиционных лингвистических единиц, с целью воссоздания архаической (исходной) знаковой системы. Следовательно, в данном контексте поэтический текст становится чем-то большим, чем обыкновенным художественным произведением – он создается по принципу религиозной молитвы, гимна. Отсюда обращение в творчестве Д.Ревякина к анаграмматическим принципам письма.

У Ревякина поэтический текст не просто самодостаточен с точки зрения его художественных особенностей - его художественность реализуется только тогда, когда он выполняет свою основную задачу – прямо, или опосредованно воздействует на реципиента. И принцип анаграммы, с этой точки зрения является наиболее удачным, так как дает возможность посредством языковых звукообразов реализовать прагматическую направленность произведения.

Руководствуясь тремя принципами выделения анаграмм, обратимся к песенной поэзии Д.Ревякина.

(1) В композиции «С боевыми глазами» возникает анаграмма, которая раскрывает основное мотивно-тематическое содержание текста. Ревякин использует традиционный для религиозно-мифологической поэзии мотив инициации, который подразумевает под собой тотальное разрушение прежнего состояния, посредством, которого возможно создание нового мира. Следовательно, ключевыми словами здесь могут быть: разрыв, смерть, огонь и др.

В данном случае мы имеем дело с рекомбинацией ключевого слова «разрыв». В частности морфема «раз», которая вбирает в себя значения разрушения, разрыва, упадка, соотносится с корнем рыв, как вариант рв. Следовательно, в совокупности перед нами ключевое слово разрыв, определяющее мотивно-тематичекую основу данного текста, которая соотносится с инициационным мотивом. Данная языковая структура отсутствует в тексте как целостная лингвистическая единица, но она является потенциально воссоздаваемой:

Раздирали бока, раны сыпали пеплом,

Благородным порывом загорались юнцы:

Разбивались замки, раскрывались ларцы, -

Вековую завесу срывали

Своими руками.[5]

Еще один пример использования анаграммы, раскрывающей тематику текста, мы находим в композиции «В устье Лены». Эта анаграмма состоит из двух частотно употребляющихся сегментов ре и ка, дающих слово «река» (на что косвенно указывает само название текста):

Даром молчит черный камень.

Повезло - в долгих сумерках

В крик обошел мутный омут.

А вчера горем умер как.[6]

Примеры можно умножать, однако несомненно одно: в поэзии Д.Ревякина анаграмматической зашифровке подвергаются важнейшие смысловые комплексы, а само обращение к приему анаграммы связано с символистскими принципами построения его поэзии. Возможно, что развертывание анаграммы в диахроническом плане указывает на сам процесс создания песни: такие синкретичные интуитивные глоссолалии всегда «просвечивают» в самом тексте, как бы указывая на историю его создания, заключенную в нем самом. Как правило, они реализуются в ключевом сочетании песни, звуковой комплекс из которого как бы пронизывает весь текст, являясь его семантическим каркасом и структурой.